Ирина, 59 - 25 июля 2010 02:36

«Ом, Шри Ганешайя Намаха... Ом...»
Вот так и встречаемся с прошлым нежданно негаданно... Ловим отсвет света и тепла и боимся сказать лишнее, приглядываясь к друг другу и взвешивая слова. Удивительная история и передана сильно и точно. Она уводит меня в 95-й ноябрь. Под своды Мандира и покой заселенных шедов, к дереву Желаний и Даршанам в Путтапарти...
Нога скользит по прохладному мрамору. Где-то со стороны ребят ходит собирая письма Свами, а я, полузакрыв глаза, тихонько вслушиваюсь в себя.
«Ом... Бхур Бхувах Суваха... Тат Савитур Вареньям... Бхарго Девасья Дхимахи... Дхийо йо нах прачодаят... Ом...»
Искры вспыхивают в пространстве и волнами расходятся по телу. В какой-то момент все накопленное отчаяние и боль прорывается во мне и, захлебываясь в них, я почти теряю и надежду, и радость...
А потом, лежа под москитной сеткой, не сплю, слушая ночную жизнь шеда, огороженного простынями на отдельные квадраты, вдыхаю запах благовоний, курящийся почти в каждом квадрате и давлюсь слезами... Что-то болезненное и глубоко похороненное в подсознании поднимается во мне и топит, давит, выворачивает на изнанку... и слезы заливают глаза и сердце сжато от отчаяния. Что это? Я не знаю.
Третья неделя пребывания. Утренний подъем в три часа и ожидание в рядах до шести, жребий на проход, что тянет впереди сидящий, звезды над головой, черное небо и ощутимый холод. Я не знаю, кто придумал, что в Индии жарко. Ночами в ноябре-декабре там просто холодно. К семи утра солнце согревает землю и пространство над Мандиром словно раздвигается и заполняется им перед Даршаном.
Я сижу в Мандире с письмами на передачу и думаю, что мне никак не удается их отдать. Он не берет их, хотя и видит. И если в начале это вызывало у меня улыбку, то сейчас все во мне натянуто и грозит срывом. Ноет тело и я меняю позу, чтобы дать отдых ногам. Выплывая из ожидания, думаю, что после Даршана пойду в Супер-Госпиталь и сдам кровь, как и хотела до поездки. Породнюсь с Индией. Может, после этого повезет и с письмами.
Иду под солнцем по шоссе и вхожу в розово-белое здание госпиталя. Все просто и доброжелательно. Выходя захожу в столовую и невольно застываю оглядывая столики. Красивые темнокожие люди, врачи, обедают. Тихо в столовой. Я зачарованно гляжу как осторожно берется рис с тарелки руками и аккуратно подносится ко рту. Во всем сдержанность, чистота и аккуратность... Это очень красиво, поверьте. Я потом в Путтапарти ходила только в индийскую столовую и была вполне счастлива. Обратно, почти сразу на шоссе останавливается мотоциклист – красивый англичанин и узнав, что я иду в Путтапарти, довозит до самых ворот ашрама.
Легкость, радость, надежда... Окунаюсь в прошлое осторожно, дозированно... Я запретила себе об этом вспоминать. Понимая, что это только для внутреннего пользования, только прожитое "вчера".
Я прекратила попытки понять "зачем" и "когда"? Понимая неизбежность настоящего и принимая совершенную невозможность об этом писать. О том, что происходило, о событиях, понятых частично только сейчас, об утраченном канале связи... Нельзя. Я знаю. Но этот пост, после 10 лет моих «почему?» и «разреши», может быть, не случаен?
Все, что с этим связано не может быть простым совпадением. Все очень серьезно. А вдруг...
«Не верь и не надейся», - опять и опять как мантру твержу себе я, - «тогда не будет боли и несбывшихся надежд. Тебе никто ничего не обещал. Живи настоящим. Все будет, как будет.» А внутри все дрожит.
А вдруг?..

• 
• 
•